Неточные совпадения
Пьем
много мы по времени,
А больше мы
работаем.
Нас пьяных
много видится,
А больше трезвых нас.
По деревням ты хаживал?
Возьмем ведерко с водкою...
В постель скорей торопишься?»
А деверь говорит:
«Не
много ты
работала!
— Чего жалеть? У старика внуков и так
много. Только забота. Ни тебе
работать, ни что. Только связа одна.
Он видел, что Россия имеет прекрасные земли, прекрасных рабочих и что в некоторых случаях, как у мужика на половине дороги, рабочие и земля производят
много, в большинстве же случаев, когда по-европейски прикладывается капитал, производят мало, и что происходит это только оттого, что рабочие хотят
работать и
работают хорошо одним им свойственным образом, и что это противодействие не случайное, а постоянное, имеющее основание в духе народа.
— Да я и строений для этого не строю; у меня нет зданий с колоннами да фронтонами. Мастеров я не выписываю из-за границы. А уж крестьян от хлебопашества ни за что не оторву. На фабриках у меня
работают только в голодный год, всё пришлые, из-за куска хлеба. Этаких фабрик наберется
много. Рассмотри только попристальнее свое хозяйство, то увидишь — всякая тряпка пойдет в дело, всякая дрянь даст доход, так что после отталкиваешь только да говоришь: не нужно.
Теперь же обращусь к вам, милостивый государь мой, сам от себя с вопросом приватным:
много ли может, по-вашему, бедная, но честная девица честным трудом
заработать?..
— То-то и есть, что никто не видал, — отвечал Разумихин с досадой, — то-то и скверно; даже Кох с Пестряковым их не заметили, когда наверх проходили, хотя их свидетельство и не очень
много бы теперь значило. «Видели, говорят, что квартира отпертая, что в ней, должно быть,
работали, но, проходя, внимания не обратили и не помним точно, были ли там в ту минуту работники, или нет».
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо
работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у
многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
— Издыхает буржуазное общество, загнило с головы. На Западе это понятно —
работали много, истощились, а вот у нас декадансы как будто преждевременны. Декадент у нас толстенький, сытый, розовощекий и — не даровит. Верленов — не заметно.
— Все —
работаю. Хочу
много денег накопить.
Илья Ильич кушал аппетитно и
много, как в Обломовке, ходил и
работал лениво и мало, тоже как в Обломовке. Он, несмотря на нарастающие лета, беспечно пил вино, смородиновую водку и еще беспечнее и подолгу спал после обеда.
«Увяз, любезный друг, по уши увяз, — думал Обломов, провожая его глазами. — И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно: ума его, воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем
многое,
многое… А между тем
работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!»
Но это не беда: лень, небрежность как-то к лицу артистам. Да еще кто-то сказал ему, что при таланте не нужно
много и
работать, что
работают только бездарные, чтобы вымучить себе кропотливо жалкое подобие могучего и всепобедного дара природы — таланта.
Одни из них возятся около волов, другие
работают по полям и огородам, третьи сидят в лавочке и продают какую-нибудь дрянь; прочие покупают ее, едят, курят, наконец,
многие большею частью сидят кучками всюду на улице, в садах, в переулках, в поле и почти все с петухом под мышкой.
Англичане, по примеру других своих колоний, освободили черных от рабства, несмотря на то что это повело за собой вражду голландских фермеров и что земледелие
много пострадало тогда, и страдает еще до сих пор, от уменьшения рук. До 30 000 черных невольников обработывали землю, но сделать их добровольными земледельцами не удалось: они
работают только для удовлетворения крайних своих потребностей и затем уже ничего не делают.
Вчера уже на одной станции, Урядской или Уряхской, хозяин с большим семейством, женой,
многими детьми благословлял свою участь, хвалил, что хлеб родится, что надо только
работать, что из конопли они делают себе одежду, что чего недостает, начальство снабжает всем: хлебом, скотом; что он всем доволен, только недостает одного… «Чего же?» — спросили мы.
— «Долго они
работают?» — «С восхождения солнца до захождения; тут
много времени уходит в ходьбе на место и обратно».
Титанов
много, целый легион; и все тут замешаны, в этой лаборатории: дворяне, духовные, купцы, поселяне — все призваны к труду и
работают неутомимо.
С лодок набралось
много простых японцев, гребцов и слуг; они с удивлением, разинув рты, смотрели, как двое, рулевой, с русыми, загнутыми кверху усами и строгим, неулыбающимся лицом, и другой, с черными бакенбардами, пожилой боцман, с гремушками в руках, плясали долго и неистово, как будто
работали трудную работу.
Он был по привычкам аскет, довольствовался самым малым и, как всякий с детства приученный к работе, с развитыми мускулами человек, легко и
много и ловко мог
работать всякую физическую работу, но больше всего дорожил досугом, чтобы в тюрьмах и на этапах продолжать учиться.
— Как не стоим, Василий Карлыч, разве мы тебе не
работали? Мы
много довольны барыней-покойницей, царство небесное, и молодой князь, спасибо, нас не бросает, — начал рыжеватый мужик-краснобай.
Для себя ему, казалось, ничего не нужно было, и он мог удовлетворяться ничем, но для общины товарищей он требовал
многого и мог
работать всякую — и физическую и умственную работу, не покладая рук без сна, без еды.
Ведь не все же время он
работает, он и сам говорит, что далеко не все время, что без отдыха невозможно
работать, что он
много отдыхает, думает о чем-нибудь только для отдыха, зачем же он думает один, зачем не со мною?»
Другие
работают в других странах: всем и
много места, и довольно работы, и просторно, и обильно.
Добрые люди говорят, что можно завести такие швейные мастерские, чтобы швеям было
работать в них
много выгоднее, чем в тех мастерских, которые мы все знаем.
«У моего миленького так
много занятий, и все для меня, для меня он
работает, мой миленький». Вот и ответ, с радостью думает Вера Павловна.
У
многих мелкопоместных мужик
работал на себя только по праздникам, а в будни — в ночное время.
И построит ему Иона Павлыч, что надо, на
многие годы, как он строил на всех банщиков. Он только на бани и
работает, и бани не знали другого портного, как своего земляка.
И. Левитан, Голоушев, Богатов, Ягужинский и
многие другие
работали не покладая рук. Бал удался — «среда» окрепла.
Аня. Ты, мама, вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду
работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать в осенние вечера, прочтем
много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир… (Мечтает.) Мама, приезжай…
В старом руднике, где они
работают, пласт не выше аршина, место разработки находится в 230 саж. от выхода, верхний слой пласта дает сильную течь, отчего
работать приходится в постоянной сырости; живут они на собственном продовольствии, в помещении, которое во
много раз хуже тюрьмы.
Если бы в «Русской женщине» Некрасова герой, вместо того чтобы
работать в руднике, ловил для тюрьмы рыбу или рубил лес, то
многие читатели остались бы неудовлетворенными. d) Отсталость нашего устава о ссыльных.
Ибо воспомянул, что в России
многие земледелатели не для себя
работают; и так изобилие земли во
многих краях России доказывает отягченный жребий ее жителей.
«Он, правда, был пьян, — заметил при этом Птицын, — но сто тысяч, как это ни трудно, ему, кажется, достанут, только не знаю, сегодня ли, и все ли; а
работают многие: Киндер, Трепалов, Бискуп; проценты дает какие угодно, конечно, всё спьяну и с первой радости…» — заключил Птицын.
Так Мыльников и делал: в неделю
работал день или два, а остальное время «компанился». К нему приклеился и Яша Малый, и зять Прокопий, и машинист Семеныч. Было
много и других желающих, но Мыльников чужим всем отказывал. Исключение представлял один Семеныч, которого Мыльников взял назло дорогому тестюшке Родиону Потапычу.
— Была пустая, когда Кишкин
работал… А чем она хуже Богоданки?.. Одна Мутяшка-то, а Кишкин только чуть ковырнул. Да и тебе ближе знать это самое дело. Места нетронутого еще
много осталось…
На этот раз солдат действительно «обыскал работу». В Мурмосе он был у Груздева и нанялся сушить пшеницу из разбитых весной коломенок. Работа началась, как только спала вода, а к страде народ и разбежался. Да и
много ли народу в глухих деревушках по Каменке?
Работали больше самосадчане, а к страде и те ушли.
— Нет, на что же мне, я
работаю. Мне разве
много нужно?
— При первой мысли об устройстве этой общины, в обсуждении которого мне позволено было участвовать, я имел честь
много раз заявлять, что община эта будет иметь значение тогда, если в ней станут трудиться все, не считаясь, кто может сколько
заработать, и соединять заработок, чтобы из него производить расход на всех.
Но хозяйка дома и обе экономки всячески балуют Пашу и поощряют ее безумную слабость, потому что благодаря ей Паша идет нарасхват и
зарабатывает вчетверо, впятеро больше любой из остальных девушек, —
зарабатывает так
много, что в бойкие праздничные дни ее вовсе не выводят к гостям «посерее» или отказывают им под предлогом Пашиной болезни, потому что постоянные хорошие гости обижаются, если им говорят, что их знакомая девушка занята с другим.
Но потом мне придется очень
много ездить и
работать.
Я очень хорошо понимаю, что разум есть одна из важнейших способностей души и что, действительно, для него есть предел, до которого он может дойти; но вот тут-то, где он останавливается, и начинает, как я думаю,
работать другая способность нашей души — это фантазия, которая произвела и искусства все и все религии и которая, я убежден, играла большую роль в признании вероятности существования Америки и подсказала
многое к открытию солнечной системы.
— К ней, к Бубновой. Она все говорит, что я ей должна
много денег, что она маменьку на свои деньги похоронила… Я не хочу, чтобы она бранила маменьку, я хочу у ней
работать и все ей
заработаю… Тогда от нее сама и уйду. А теперь я опять к ней пойду.
— Э, пустяки! Я вас научу, батенька… Вы будировали против Раисы Павловны
много лет. Да? И всю эту поездку устроили тоже сюрпризом для нее… так? Потом с Ниной Леонтьевной
работали все лето против Раисы Павловны… так? А теперь вам нужно сделать следующее: отправляйтесь сегодня же с визитом к Раисе Павловне и держите себя так, как будто ничего особенного не случилось… Ведь этакие вещи приходится проделывать постоянно.
Между этим делом народит детей себе и сначала забавляется ими, а как и они тоже
много есть начнут, он — сердится, ругает их — скорей, обжоры, растите,
работать пора!
— Все-таки, — ослабляет тюрьма. Проклятое безделье! Нет ничего мучительнее. Знаешь, как
много нужно
работать, и — сидишь в клетке, как зверь…
— Надо, Андрей, ясно представлять себе, чего хочешь, — заговорил Павел медленно. — Положим, и она тебя любит, — я этого не думаю, — но, положим, так! И вы — поженитесь. Интересный брак — интеллигентка и рабочий! Родятся дети,
работать тебе надо будет одному… и —
много. Жизнь ваша станет жизнью из-за куска хлеба, для детей, для квартиры; для дела — вас больше нет. Обоих нет!
Алексей Дмитрич видимо тронут. Но вместе с тем воля его непреклонна. «У него болит голова», «он так
много сегодня
работал», «завтра ему надо рано выехать», и притом «этот Маремьянкин с своею головой»…
Парижанин
работает много, но с добрым духом и никогда не имеет усталого вида.
— У меня, дядюшка,
много платья, — сказал он, — шил Кенигштейн; он у нас на губернатора
работает.